На машине — слишком быстро, многого не заметишь. Пешком — слишком медленно, многого не успеешь. Если хочешь узнать страну по-настоящему, ее надо пересечь на велосипеде. Минувшим летом «РР» организовал велопробег Любек — Хоф вдоль бывшей границы между ГДР и ФРГ. Наши путевые приключения и впечатления мы уже давно вывесили на сайт. А вот практические советы и экзистенциальный опыт приберегли для этого номера.далее
http://smitrich.livejournal.com/Педаль в Европу
Чему учит путешествие на велосипеде по Германии
На машине — слишком быстро, многого не заметишь. Пешком — слишком медленно, многого не успеешь. Если хочешь узнать страну по-настоящему, ее надо пересечь на велосипеде. Минувшим летом «РР» организовал велопробег Любек — Хоф вдоль бывшей границы между ГДР и ФРГ. Наши путевые приключения и впечатления мы уже давно вывесили на сайт. А вот практические советы и экзистенциальный опыт приберегли для этого номера.
Дмитрий Соколов-Митрич
— Хорошо, что теперь есть социальные сети, собрать компанию будет легко, вот только не подцепим ли мы там какого-нибудь неправильного человечка, — задумчиво сказал я Юле Вишневецкой за месяц до старта.
— А мне кажется, компания в любом случае окажется хорошей, вот только собрать ее будет непросто, — задумчиво сказала мне Юля Вишневецкая. И оказалась права.
Мест, где водятся потенциальные велоспутники, в интернете предостаточно. Опасность вовлечь в велопутешествие какого-нибудь гнилого человечка практически равна нулю: неправильные люди не очень-то любят две недели подряд крутить педали. Но, как показал наш опыт, даже у хороших людей есть поганые обстоятельства, поэтому собирать команду пришлось буквально по крупицам. В результате набралось всего четыре человека из России (Дима, Юля, Вася и Сережа) и еще двое присоединились к нам в Германии (Аня и Курт). Но расстраивались по этому поводу мы ровно до того момента, как пришло время садиться в поезд Берлин — Любек. Впрочем, сначала про самолет.
Большинство людей на планете уверены, что велосипеды не летают. Это не так. Из тех авиакомпаний, которые обслуживают рейсы между Россией и Германией, велосипеды на борт берут все, хотя и на разных условиях. Например, Germanwings потребует от вас упаковать свое железо в специальную велосумку и возьмет дополнительные 29 евро. «Аэрофлот» рассматривает упакованный велосипед как обычный багаж, главное — чтобы не было перевеса. А добрый AirBerlin готов взять его на борт даже в неразобранном виде. Соотносите количество геморроя с ценой билета и делайте свой выбор.
Кстати, о цене. Летать на запад уже давно дешевле, чем на восток. За две недели до рейса мы купили билеты Москва — Берлин — Москва по 250 долларов с носа. Если бы озаботились раньше, сэкономили бы как минимум треть. А Вася Комаров поступил хитрее всех: он полетел в Берлин через Вильнюс. Есть на белом свете такая волшебная авиакомпания RyanAir, которую за ее умение творить чудеса пока не пускают в Москву, зато уже давно пустили в Прибалтику. Билет Рига — Дюссельдорф, например, стоит в зависимости от срока покупки от 30 до 40 евро с человека. Так что если в вашей компании есть люди с вместительными автомобилями, стоит приглядеться к тамошним аэропортам.
И еще один способ сэкономить при перелете. Если под этот велопоход вы собираетесь купить новый велосипед, не торопитесь делать это на родине. В Германии аппарат от хорошего производителя обойдется дешевле. То же самое касается велорюкзаков и прочего навесного оборудования. А вот про велосипед напрокат забудьте: при длительном путешествии он будет стоить вам почти столько же, сколько новый.
Поезд
— Вот понаехали! Ну куда же ты прешь с таким тяжелым велосипедом! Поторопитесь, поезд отправляется!
Это нервничает машинист поезда Бад Кляйнен — Любек. На этом полустанке сотни пассажиров из Берлина делают пересадку, из них десятки — с велосипедами. В очередной раз мы радуемся, что нам не удалось сколотить слишком большую компанию: с маленькой в немецких поездах как-то проще. Да и на трассе чем меньше людей, тем меньше споров и разногласий.
www.couchsurfing.org. — просто регистрируешься на них и заранее выбираешь точки по маршруту. В каждом немецком городе уже давно есть десяток-другой пользователей таких сетей. Списываешься, знакомишься, договариваешься. Такая форма ночлега позволит не только сэкономить деньги, но и пословоблудить с новыми немецкими друзьями, а разве существует лучший способ познать страну?
Но по большому счету все это разговоры в пользу жадных. Поскольку и без всяких хитростей жизнь велосипедиста в Германии предельно дешева. Поставить палатку в кемпинге стоит 6–7 евро на человека в сутки. Заплатить за это имеет смысл уже хотя бы потому, что легальное проживание дает право на пользование хозблоком. За дополнительные копейки в нем можно помыться, постираться и приготовить на кухне еду. Если вы все-таки выше этого, то из гостиничных услуг самая удобная — упомянутые выше «свободные комнаты»: таблички «Zimmer frei» в немецкой провинции на каждом столбе. Цена койко-места — от 15 до 20 евро в сутки с завтраком.
Ну, и самое главное — жрачка. Цены в местных супермаркетах уже процентов на двадцать ниже, чем в России. Лошадиная немецкая порция еды в провинциальных ресторанах стоит от 5 до 10 евро. Фрукты вообще не нужны: вдоль дорог огромное количество бесхозных яблонь, слив и черешен. Так что, даже если вы не будете экономить на желудке, больше 20 евро в день вы все равно не проедите. Итого полный бюджет двухнедельного велоотпуска в Германии — от 500 до 700 евро вместе с перелетом. То есть примерно столько же, сколько за это же время средний житель мегаполиса тратит на себя любимого, вообще никуда не выезжая.
Удовольствия
— Андрей, мы не поняли, а где тут у них экономика? — спрашиваем мы Андрея Коневегу, русского микробиолога, который уже шестой год живет и работает в одном из университетов Геттингена. — Где миллиарды евро, где движения масс, где, в конце концов, загрязнение природы, с которым они так отчаянно борются?
— Экономика у них на бундештрассах и автобанах, — отвечает нам Андрей. — Вам туда нельзя, поэтому экономики вы даже не заметите.
Германия для велопрогулок не только чрезвычайно удобна, но и ни капли не скучна. В отличие от России, где разница между Рязанской и Владимирской областью только в названии, здесь каждый регион — практически отдельное государство. Когда въезжаешь из Нижней Саксонии в Тюрингию, меняется все: архитектура, религия, традиции, диалект, кухня, пиво. Бисмарк объединил разрозненные немецкие княжества еще в позапрошлом веке, но такое ощущение, что это случилось только вчера.
Юлия Вишневецкая
900 километров от ганзейского города Любека до баварского Хофа — это пять разных регионов, пять разных миров. Северные домики с высокими соломенными крышами в федеральной земле Шлезвиг-Гольштейн, краснокирпичные города Мекленбурга, протестантские фахверки Саксонии, католическое барокко Тюрингии и Баварии. Плюс разнообразие географическое. Если ваша сердечно-сосудистая система уже дает о себе знать, лучше выбрать маршрут по плоскому, как блин, северу Германии. Южнее Ганновера потихоньку начинаются горы Харц, которые плавно перетекают в холмистый Тюрингенский Лес, а там уже и до Альп недалеко. Великолепная немецкая природа не распиарена на всю планету, и это хорошо: меньше народу — больше кислороду. А вот хваленые германские музеи — фуфло. Если у вас каждая копейка на счету, можете смело на них наплевать. Даже на такие известные, как Дом Баха в Айзенахе, где главные экспонаты — наушники, с помощью которых можно послушать музыку композитора. Типичный немецкий музей — скорее аттракцион, нежели объект культуры.
По качеству велосипедной инфраструктуры Германия уступает разве что соседней Голландии. Только надо понимать, что веломаршруты — они так только называются, а на самом деле это может быть все что угодно: и реальные дороги, проложенные только для велосипедов, и узкая лесная тропинка, и даже весьма загруженная автомобильная трасса местного значения. Впрочем, немецкие автомобили добрые и пушистые: при обгоне они не имеют права подъезжать к велосипедисту ближе чем на полтора метра и этому правилу жестко следуют.
Но и у велосипедистов в Германии на каждое движение есть свой параграф. Когда мы пересказали нашему геттингенскому другу краткое содержание первой половины своего путешествия, он заочно насчитал нам больше тысячи евро штрафа. Слава богу, полиция в Германии большая редкость. Здесь вообще человек сам себе полиция, и это явление не политическое, а историческое. Здесь мало природных ископаемых, море жиденькое и не так уж много лесов. Оказавшись много веков назад в таких условиях, люди вынуждены были сделать ставку на самоорганизацию и технологии. Рациональный порядок жизни стал для них единственным ресурсом, «государствообразующим предприятием». Именно поэтому немцы так ценят свой орднунг и болезненно реагируют на любую попытку его нарушить. Представьте себе, что кто-то захочет увести из России «Газпром» — и вы поймете, что чувствует немец, который видит какого-то урода, едущего по трассе на велосипеде без белого фонарика спереди и красного сзади.
Похоже, правы феминистки: мозги у мужчины все-таки действительно находятся где-то ниже пояса. Во всяком случае, когда сутками трешься простатой о седло, почему-то начинаешь много думать.
Люди и мифы
— Господин Шрадер, давайте меняться: мы вам ксерокс без картриджа, а вы нам старый велотренажер. Мы видели, он у вас в погребе стоит.
— А ну, покажи ксерокс.
У этих детей интересная игра. Сегодня утром взрослый дядька Йенс Шрадер дал одной команде яйцо, а другой — яблоко. Это их стартовый капитал. Команды тут же побежали в город делать бизнес. Дети стучатся в двери бюргеров и предлагают взаимовыгодно меняться. В каждом немецком доме есть чердак с разным барахлом, поэтому бюргеры с удовольствием включаются в игру, даже если меняют шило на мыло. Сейчас всего 11 часов утра, а одна из команд уже преуспела: яйцо стало старой игрушкой по имени Оскар, игрушку обменяли на три виниловые пластинки, за них один добрый старичок дал детям допотопный телескоп, и вот теперь Йенс всего за два часа, не сходя с места, заработал себе ксерокс, вложив в дело всего одно яйцо. Тысячи процентов «часовых».
— Если так пойдет дело, к вечеру они купят себе замок где-нибудь неподалеку и составят мне конкуренцию, — шутит наш новый друг.
Йенс Шрадер — бывший юрист из города Гослар, а теперь хозяин небольшого югендхербергера (молодежного общежития) в крошечном тюрингском городке Мартинсфельд. Говорит, что пару лет назад ему смертельно надоело помогать людям ориентироваться в дурацких законах, и на пару с другом он купил за 100 тысяч евро вот этот замок, который когда-то принадлежал барону фон Бодунгену. Таких бесхозных замков по Германии — как грязи, власти распродают их очень недорого, но желающих немного: за одно только отопление своих владений Йенс платит 20 тысяч евро в год. Сам живет с женой и тремя детьми в пятикомнатном бароновом курятнике и выглядит абсолютно счастливым человеком: свежий воздух, горы, интересные люди. Вот, например, мы приехали — его первые русские гости.
— Все места заняты, но вы можете поставить палатку — вон там, на футбольном поле. Сколько стоит? Да нисколько.
На следующее утро новый сюрприз: Йенс отказался брать с нас деньги за вино, которое мы накануне вылакали. Этот безответственный поступок он аргументировал своеобразно: «Мне с вами и так было хорошо».
На шестой сотне километров такое поведение туземцев уже перестало нас удивлять. Миф о жадности немцев испытания велопробегом не выдерживал. Никакие они не жадные, у них просто другие отношения с деньгами. Да, для немца в порядке вещей потребовать от приятеля, которого он подвез из одного района города в другой, разделить с ним расходы на бензин. Даже если этот приятель — женщина. И при этом тот же самый немец наотрез откажется брать деньги в таких ситуациях, в которых русский не только бы взял, но еще и потребовал бы заплатить вперед. Почему? За две недели езды по Германии мы так и не нашли точного ответа на этот вопрос.
Юлия Вишневецкая
Ясно одно: измерять эти поступки в категориях жадности — щедрости неправильно. В любой стране деньги имеют не только материальное, но и идеальное содержание. Бабло — это не только количество дензнаков, но и качество взаимоотношений между их обладателями. Вполне возможно, что когда Ганс говорит Гретель: «Гони ойро за бензин», — он имеет в виду что-нибудь вроде «Чувиха, мы с тобой равноправные граждане, я тебя уважаю». А когда тот же Йенс отказывается от наших 50 ойро, он просто по-другому их инвестирует: «Не хочу портить себе хорошее воспоминание, это же все-таки первые русские в моем замке».
Вообще, пока едешь на велосипеде по Германии, иллюзии развеиваются одна за другой. Вот, например, еще одна: немцы — фанаты высоких технологий. Ни хрена подобного! На заводах, на предприятиях, на рабочих местах — да, фанаты. Потому что производство должно быть эффективным. А вот в домах, квартирах, подъездах, кабаках у немцев царство допотопной механики.
Давайте, например, сравним типичную дверь подъезда в Берлине и в Москве. У нас она больше напоминает дверь сейфа: непробиваемое железо, напичканное электроникой, и обязательно электрический доводчик. У них — обычная деревяшка, иногда даже со стеклом, а вместо доводчика из стены торчит простой железный крюк. Когда надо пронести что-нибудь громоздкое, распахиваешь дверь, и этот крюк цепляет ее. Надо закрыть — просто снимаешь дверь с крюка. Судя по внешнему виду, этой железяке, торчащей из стены, лет двести, и впереди у нее еще долгая-долгая жизнь. Уважаемый немец просто не понимает, на кой хрен ему электроника, если и так все работает.
Их быт вообще больше похож на советский, чем на новый российский. Простенький ремонт, висящие на стене велосипеды, а кладовки забиты до отказа по принципу «в хозяйстве все сгодится». Европейская жизнь вовсе не богатая, она просто рациональная. Наши люди чаще всего не задумываются о разумности текущих трат, зато зубами выгрызают каждую копейку, когда речь идет о серьезных покупках. Здесь же наоборот — немец не торгуясь приобретет мебель за многие тысячи, потому что она хорошая и долговечная. При этом он внимательно изучит журнальную статью о том, как водить машину так, чтобы сэкономить драгоценные капли бензина. Что это — жадность или просто особый стиль общения с окружающей действительностью?
— А еще я очень люблю произведения великого русского композитора Дмитрия Бортнянского. — На исходе третьей бутылки вина Йенс Шрадер обнажает перед нами новые бездны загадочной немецкой души. — Хотите спою?
Оси и веси
— Они там все какие-то замкнутые и нелюбопытные, — говорят две фрау на пароме через Эльбу, возвращаясь из бывшей Восточной Германии в свою, бывшую Западную.
— Они там все какие-то нелюбопытные и замкнутые, — слово в слово повторяет хозяйка винно-водочного магазина в городке Рорберг на территории бывшей ГДР.
— Вот спросите у паромщика, он вам скажет: из нашего Хитцакера на их берег людей ездит гораздо больше, чем наоборот, — аргументируют фрау из ФРГ. — Это потому что им все до фени.
— Просто у нас денег мало, — несется им в ответ из Рорберга. — Зато мы на последние копейки много ездим в другие страны — это потому, что в ГДР очень был развит профсоюзный туризм, мы так привыкли.
Спустя 22 года после падения немецко-немецкой стены от «железного занавеса» остались только мемориальные таблички на дорогах и несколько десятков однообразных музеев на бывших КПП. Сама полоса отчуждения старательно засажена лесом, чтобы и следа от нее не осталось. Но стоит только с кем-нибудь заговорить на эту тему, услышишь один и тот же ответ, состоящий из двух пунктов: а) граница все еще есть, и она в головах; б) понадобится еще два поколения, чтобы она исчезла. Эти тезисы в одних и тех же формулировках повторяют в Мекленбурге и Баварии, в больших городах и в маленьких, на границе и вдали от нее. Кто первый их произнес, уже никто не помнит, но все твердят их много лет, не обращая внимания на то, что как минимум одно из двух упомянутых поколений уже давно сменилось. Похоже, этот символ веры в «границу в головах» доживет до следующего века — как тот крюк, на который цепляется дверь в берлинском подъезде.
Юлия Вишневецкая
Главная познавательная цель нашего путешествия — понаблюдать за осями и весями — оказалась немного ложной. В проблеме «одна страна — два народа» уже давно больше демонстративного, чем содержательного. Кажется, немцам просто хочется иметь этот шрам на своей политической карте, даже несмотря на то, что он уже почти рассосался. Германия любит и пестует внутренние различия с той же силой, с какой Россия молится на собственное единство. Немецкий административно-территориально-культурный мозг весь в трещинках, как в извилинах. Наверное, поэтому немцы никому не отдадут свою «границу в головах» — это же еще одна извилина, как можно! Если же наблюдать за Германией не через окно телевизора, а с борта велосипеда, то разница между осями и весями имеет исключительно экономический характер, а граница проходит не в головах, а в региональных бюджетах. Но стоило высказать это подозрение вслух, как на меня смотрели обиженные немецкие глаза: вы что, нас не любите?!
Даже Юля Вишневецкая заявила такому мнению решительный протест — наверное, потому, что она слишком много говорит по-немецки.
А вот протестантский пастор Ульрих из нижнесаксонского поселка Трипкау со мной абсолютно согласен — видимо, оттого, что больше думает о вечности, нежели о Германии.
— О каких особых различиях между осями и весями можно говорить в стране сплошных различий, — улыбается священнослужитель, переживший многие годы церковного служения в ГДР. — Посмотрите на баварца и саксонца — а у них что, нет границы в головах? Когда я слышу подобные разговоры, я спрашиваю: назовите хотя бы одного конкретного человека на том берегу с каким-то таким особым восточно- или западнонемецким сознанием. В ответ тишина.
Город Райхенбах. Унылый такой, депрессивный. Если местную реальность каким-нибудь чудом переключить в русский языковой режим, то можно перепутать с типичным российским погибающим моногородком. На улицах полно спившихся, потерянных людей, пожрать негде, на центральной площади тусуется какая-то бесхозная молодежь, девочки визжат, мальчики хохочут. Визуально разница между западом и востоком тут вроде бы налицо, но это иллюзия: завтра вот этот парубок с дэд-металлом в ушах найдет работу, и в тот же день его будет не отличить от веси. Бывшей ГДР просто не повезло: она угодила в ловушку бедности.
Если бы воссоединение Германий произошло лет на пятнадцать раньше, восточная экономика очень быстро доросла бы до западной. Но падение стены пришлось аккурат на начало постиндустриальной эпохи. Социалистическую экономику оси утратили, а для строительства капиталистической отсутствует самое главное — экономическое обоснование. Ручное производство старого типа в 90-е годы стало эмигрировать в страны третьего мира — с дешевыми китайцами восточным немцам конкурировать бессмысленно. А высокие технологии, на которых держится западногерманская экономика, в бывшую ГДР тоже не придут: таким инвестициям нужен фундамент уже существующих развитых предприятий. В результате получается, что инвестиции первого типа уходят мимо осей в Китай, а инвестиции второго типа — к тем же весям. А жителям Райхенбаха остается искать для себя ответ на вопрос, что такое не везет и как с этим бороться.
В Германии вообще полно самых разных проблем. На работу многим приходится каждый день ездить за сто километров от места жительства. И живут немцы от зарплаты до зарплаты. И дороги местного значения у них случаются так себе, а ямочный ремонт, за который мы так привыкли себя бичевать, тут тоже сплошь и рядом. Опять же турки, наркоманы и тараканы в головах — только другой породы. Чем дольше едешь по Германии на велосипеде, тем больше избавляешься от комплекса национальной неполноценности, тем яснее, с чего начинается собственная родина. С любви к ней — с чего же еще?
В отремонтированном аэропорту Внуково как-то тихо, спокойно и правильно. Раньше у меня такое ощущение бывало, когда я прилетал за границу, но никак не наоборот. Нормальная страна, нормальные люди — сознание честно выдает эту естественную мысль и тут же начинает ее стыдиться. Здравствуй, родина.
далее на
http://www.rusrep.ru/article/2011/10/26/velo/
