Отчёт об авто-велопокатушке 13.10.13 в Поугорье по местам боёв марта-апреля 42го

[Dron]

Отчёт об авто-вело покатушке 13.10.2013 в Поугорье по местам боёв марта-апреля 1942-го.

     В конце 2012-го я начал читать форум спортген. Очень запомнились и поразили Васины отчёты о поездках  в Поугорье (особенно, этот , этот и этот ). Сколько моментов из истории Великой Отечественной я узнал за прошедший год, а ведь начальной точкой в этом познании были именно эти отчёты. Вот почему я говорил, говорю, и буду говорить, - пишите больше. Знаете – пишите. Завтра сюда придёт новый участник и скажет Вам СПАСИБО! А послезавтра – родственник кого-то из тех, кто жил в описанных Вами местах, либо изучал их историю, и дополнит Вас. А лет через 20 Вас прочитает Ваш сын, его друзья... Продолжать?

     Увидев Васину тему об этой поездке, я сразу подумал, что если смогу поехать – это будет незабываемо. В общем, смог. И не жалею. До и после этой поездки, было долгое чтение разных книг, даже не только в интернете. Я стараюсь сам много писать о том что видел, но тут потребовалось много всего прочесть и осмыслить, - идеализированные кое-где художественные изложения тех событий, выводы исследователей, воспоминания очевидцев - отрывочные времён войны либо выстроенные последовательным рассказом более поздние, скупые на живые чувства архивные цифры потерь ранеными и убитыми.

     В этом отчёте много цитат, отрывков из книг, статей. Все они ниже будут выделены коричневым цветом с указанием источника. В поездке не было большого количества километров, - это не было целью. "Средняя 20 летом а 15 – осенью"? – нет, эти стандарты тут не действуют. Это была экскурсия в Поугорье. Мы ведь не ходим по лестницам музея глядя на пульсометр и меряя сожжённые калории?

     Чтобы немного "разбавить текст", приведу одну из фоток Угры в тот день. Просто Красавица! До неё ещё долго ехать, и много всего предстоит узнать, и главное – понять. Ведь история – такая штука, что её надо понять. Иначе никак, - просто книжка с картинками. Я постараюсь вести своё повествование максимально сжато, хотя в такой теме это сложно. Не спешите прочитать всё за один день. Смотрите карты, которые будут в тексте. Нам спешить некуда.


     В качестве вступления и ввода читателя в исторический аспект своего повествования, приведу отрывок из этой книги:

     В ходе контрнаступления советских войск под Москвой в декабре 1941 г. войска фашистской Германии были отброшены от столицы на 100–350 км. В историографии Великой Отечественной войны говорится о «разгроме немецко-фашистских войск под Москвой». Но «крамольные» мысли заставляют ставить вопрос о том, кто же тогда оказывал жесточайшее сопротивление войскам Красной Армии при наступлении в январе 1942 г., кто же остановил их на расстоянии 150–220 км от столицы? В действительности в декабре 1941 – январе 1942 гг. враг был отброшен от Москвы, но не так далеко, как хотелось бы, и как об этом было сформировано представление официальной пропагандой. На самом деле на подступах к столице продолжала находиться одна из крупнейших вражеских войсковых группировок – группа армий «Центр». Да и о каком разгроме может идти речь, если потери советских войск в битве были в 3,7 раза больше потерь противника?

     В конце января 1942 г. в результате наступления советских войск линия фронта на центральном участке советско-германского фронта была очень извилистой и образовывала выступы то в глубину немецкой обороны, то в линию фронта советских войск. Так, войска советских 3-й и 4-й ударных армий продвинулись до Холма, Демидова и Велижа, а войска немецкой группы армий «Центр» глубоко вклинились в расположение советских частей в районах Белого, Ржева. Линия фронта проходила здесь западнее Белого, севернее Оленино, севернее и восточнее Ржева, восточнее Зубцова, Гжатска (ныне г. Гагарин), до марта 1942 г. восточнее, а затем западнее Юхнова.

     Это объяснялось тем, что оборона немецких войск была сосредоточена по периметру неполного четырехугольника, образованного железными дорогами Смоленск – Вязьма – Сычевка – Ржев – Оленино и дальше на Великие Луки. Именно по этим дорогам шли основные пути снабжения и связи, в первую очередь, находившихся внутри выступа сил германской группы армий «Центр». От Смоленска и Вязьмы железные дороги шли на Брянск, Орел и далее на юг. Важность этого участка фронта для вермахта объяснялась также и тем, что здесь находились крупные тыловые учреждения и наиболее важные аэродромы группы армий «Центр». В районе Смоленска размещался штаб группы армий. Ржев, Вязьма, Сычевка, Зубцов, Белый, Гжатск стали крупными немецкими опорными пунктами на этом выступе в линии фронта. Именно за них и развернулись жесточайшие бои, в первую очередь за Ржев и Вязьму, которые, будучи соединены железной дорогой, обозначили условные крайние точки выступа. Поэтому в советской историографии выступ и получил название ржевско-вяземского. По прямой от Москвы до линии выступа у Гжатска было 150 км, от Ржева до Москвы – 220 км.

     Командование вермахта придавало особое значение удержанию этого удобного в стратегическом отношении выступа и особенно дорог внутри него. В директиве от 15 января 1942 г., в которой разрешалось отвести войска, Гитлер подчеркивал, что «руководящим является требование, чтобы дороги Юхнов – Гжатск – Зубцов – Ржев оставались свободны в качестве поперечной связи сзади фронта наших войск...». Войскам группы армий «Центр» приказывалось любой ценой удерживать треугольник Ржев – Брянск – Смоленск, рокадную железную дорогу Ржев – Вязьма – Брянск и важнейшую коммуникацию Гжатск – Смоленск. Для снабжения немецких 9-й полевой и 4-й танковой армий особое значение имела железная дорога Смоленск – Вязьма – Ржев – Оленино. К. Типпельскирх (бывший генерал вермахта, а потом историк войны) писал о событиях января 1942 г., что «если бы эта железная дорога была перерезана между Смоленском и Вязьмой, то судьба обеих армий была бы решена».

     Военные действия в январе-апреле 1942г можно изобразить схемой:


     12 января в прорыв были введены 11-й кавалерийский корпус и 29-я армия. Но сколько ни авантюрным был план прорыва конной подвижной группы на дальнее расстояние в тыл противника по заснеженным лесам и болотам, несмотря на некоторую задержку в середине месяца, он удался: 11-й кавалерийский корпус в составе всего 5800 человек, 5000 лошадей, двух 122-мм гаубиц, 47 орудий 37-мм и 45-мм, 35 минометов 82-мм и 120-мм калибров продвинулся на 110 км, 26 января вышел к автомагистрали западнее Вязьмы и перерезал ее, тем самым выполнив свою задачу.

     Наступавшие части 33-й армии 19 января овладели городком Верея, прорвали оборону врага. 30 января приказом командующего фронтом ударной группе армии предписывалось «в течение 1–1,5 суток преодолеть расстояние от 25 до 90 км и в дальнейшем во взаимодействии с группой ген. Белова овладеть Вязьмой». Приказ был выполнен, и 1 февраля дивизии 33-й армии начали бои в 7–8 км южнее и юго-восточнее Вязьмы. По разным данным, в прорвавшихся 4 дивизиях и других частях было от 10 до 16 тысяч человек.

     Здесь опять можно высказать удивление авантюрностью решений о посылке в глубокий вражеский тыл ослабленных и измотанных долгими наступательными боями дивизий, особенно кавалерийских, отсутствием простого здравого смысла. Но командование фронтов действовало в соответствии с приказом начальника Генерального штаба Б. М. Шапошникова от 8 декабря 1941 г.: «При встрече с опорными пунктами противника оставлять на их фронте небольшие заслоны, а всеми силами стремительно развивать наступление на фланговых стыках и в промежутках его боевых порядков...». Эти опорные пункты предписывалось уничтожать «действиями вторых и последующих эшелонов», каковых зачастую просто не было.

     В начале операции положение немецкой группы армий «Центр» было очень тяжелое. Уже с 4 января в дневнике Ф. Гальдера идут записи об обострении положения, а запись 13 января почти полностью посвящена положению на участке Ржев – Вязьма: «Наиболее тяжелый день!.. Положение группы армий стало еще более серьезным... «Штопка дыр!» Ожидать успеха не следует». К. Типпельскирх писал позднее, что 4-я танковая, 9-я армии и «располагавшаяся между ними 3-я танковая армия стояли, казалось, перед катастрофой... Силы русских прорвались на стыке 9-й и 16-й армий на Белый. Оттуда они зашли глубоко в тыл 9-й и 4-й танковой армий. Передовые отряды проводившего охват противника достигли района северо-западнее Вязьмы. 9-я и 4-я танковая армии были почти окружены. Если бы... железная дорога была перерезана между Смоленском и Вязьмой, то судьба обеих армий была бы решена».

    В начале февраля начинается второй этап Ржевско-Вяземской операции, когда немецкие войска нанесли контрудары по всем главным направлениям действий советских армий. Особенно ухудшилось положение частей, прорвавшихся в немецкий тыл. Командование группы армий «Центр», опасаясь потери Вязьмы как важного железнодорожного узла на главной снабженческой артерии германских войск в центре Восточного фронта, уже к началу февраля сосредоточило под Вязьмой до шести дивизий. Атаки ослабленных советских войск, у которых практически закончились боеприпасы, продовольствие, фураж, были встречены организованной системой огня, контратаками пехоты, поддержанной танками и авиацией. Ф. Гальдер 2 февраля дал характеристику этим боям: «5-я танковая дивизия уничтожает группы противника, просочившиеся в наш тыл. Эти бои за линией фронта носят комически уродливый характер и показывают, что война как таковая начинает вырождаться в драку, далекую от всех известных ранее форм ведения войны».

     Овладеть Вязьмой советские войска не смогли. Части 11-го кав. корпуса были отброшены от автострады, и немецкие коммуникации западнее Вязьмы были восстановлены. 2–3 февраля гитлеровским войскам удалось также ликвидировать прорывы севернее и южнее Юхнова. Части 33-й армии, 1-го гвардейского кавалерийского корпуса и 8-й воздушно-десантной бригады Западного фронта также оказались в окружении.

     Командование Западного фронта также пыталось помочь своим отрезанным войскам. Командующий фронтом вначале потребовал от командующего 43-й армией восстановить положение под Юхновом. Потом были подключены войска 49-й и 50-й армий. Активные бои вели окруженные дивизии. Командующий фронтом обещает Ефремову и Белову: «Дня через три-четыре к вам будут подходить части Голубева и Болдина». Виновных в том, что не были удержаны фланги прорыва 33-й армии, он приказывает «арестовать, судить и расстрелять на месте независимо от количества». Но командование группы армий «Центр» усилило оборону своих войск под Юхновом, и все попытки прорвать ее извне не удались. Не удалось и частям генерала Белова в середине февраля соединиться с частями 11-го кав. корпуса Калининского фронта, хотя их разделяло всего 6 км. Также в середине февраля, по воспоминаниям П. А. Белова, когда они с М. Г. Ефремовым хотели создать общий фронт, штаб Западного фронта прислал ему странную телеграмму: «Локтевая связь с пехотой (33-я армия) вам не нужна». Возможно, позднее это будет одной из причин гибели частей 33-й армии.

     16 февраля появилась новая директива Ставки ВГК, в которой войскам Западного направления ставилась прежняя задача: «разгромить и уничтожить ржевско-вяземско-юхновскую группировку противника и к 5 марта выйти и закрепиться на нашем старом оборонительном рубеже с готовыми противотанковыми рвами», т. е. на рубеж Оленино, р. Днепр, Ельня, далее по р. Десне и до Брянска, что в тех условиях было явно нереально. Данный документ вызывает удивление и сомнение в том, что Ставка знала истинное положение дел.
С этой директивы 16 февраля можно выделить третий этап операции: возобновление активных наступательных действий советских войск, их постепенное затухание и завершение операции 20 апреля.

     В начале марта была предпринята попытка окруженных частей 33-й армии изнутри и ударной группы 43-й армии извне прорвать кольцо окружения. Немецкое командование перебросило сюда дополнительные силы. Расстояние между советскими войсками сократилось до 2 км, но преодолеть их не удалось. С этого времени положение окруженной группировки 33-й армии стало ухудшаться с каждым днем. На 11 марта в окруженных соединениях и частях 33-й армии насчитывалось 12 789 человек, в группе Белова к концу марта – 17 тысяч человек. В спецсообщении начальника особого отдела НКВД Западного фронта от 8 апреля 1942 г. говорилось о чрезвычайном положении со снабжением боеприпасами, продовольствием в ударной группе 33-й армии: «...Значительная часть артиллерии законсервирована из-за отсутствия горючего и боеприпасов... Потери с 1.02 по 13.03.1942 года составляют убитыми – 1290 человек; ранеными – 2531 человек. Пополнение личным составом не производится... Питание... состоит из небольшого количества разваренной ржи и конины. Соли, жиров и сахара совершенно нет... На почве недоедания участились случаи заболевания бойцов... В ночь на 15 марта... умерли от истощения два бойца...». На документе имеется резолюция: «Об изложенном для принятия мер сообщено Военному совету Западного фронта». Но даже в таком положении окруженные части 33-й армии оттягивали на себя значительные силы противника.

     Единственным реальным успехом войск фронта на этом этапе стало освобождение 5 марта Юхнова. Действия десантников 4-го воздушно-десантного корпуса все-таки отвлекли на себя часть сил юхновской группировки противника. В то же время в полосах наступления всех 12 армий двух фронтов, несмотря на почти месячные кровопролитные бои, продвижение было минимальным. Попытки соединиться с окруженными войсками опять успехом не увенчались. По мнению К. Типпельскирха, «наступательная сила русских была сломлена» уже 21 февраля.

    Завершающим аккордом этой операции стала гибель окруженных частей 33-й армии. Немецкое командование, укрепив позиции в центре Восточного фронта, стало больше обращать внимание на ликвидацию советских частей в своем тылу. Так, против 11-го кав. корпуса в конце марта были брошены две немецкие дивизии. Частям корпуса и 39-й армии пришлось вести тяжелые бои в полуокружении, но удобный плацдарм советских войск между Сычевкой и Белым в этот период был сохранен. Их уничтожение, по словам К. Типпельскирха, было оставлено на предстоящую летнюю кампанию.

     Против дивизий генерала Ефремова командование группы армий «Центр» бросило части семи дивизий. Кольцо окружения сузилось до размеров 10х25 км. В апреле, наконец, было дано разрешение генералам Ефремову и Белову на выход из окружения. Генералу Ефремову было указано выходить лесами через партизанские районы в направлении на Киров, где 10-й армией будет подготовлен прорыв обороны противника. Но полуголодные люди, среди которых было много раненых и больных, в условиях весенней распутицы преодолеть 150–180 км вряд ли смогли бы. Генерал Ефремов выбрал более короткий путь прорыва к главным силам фронта. Эта попытка в середине апреля успеха не имела: основная часть шедших на прорыв с генералом Ефремовым – около 2 тысяч человек – погибла. Командующий 33-й армией генерал-лейтенант М. Г. Ефремов отказался улететь на самолете, при прорыве был ранен и застрелился. Окруженная группировка 33-й армии численностью около 10 тысяч человек перестала существовать. Безвозвратные потери армии за два с половиной месяца составили более 8 тысяч человек, в том числе во время выхода из окружения – около 6 тысяч бойцов и командиров.


     ...Такая предыстория. Юхновская земля хранит в себе останки десятков тысяч бойцов. Читал, что потери 43-ей армии были не менее числа бойцов окружённой 33-ей. Военные мемориалы мрачно темнеют в память о тех событиях. Много следов хранит в себе земля – царапины окопов, раны воронок, блиндажей, нити колючей проволоки, местами вросшие в деревья, занозы снарядов и гильз. Целью поездки было посещение мест, связанных с боями марта-апреля 1942-го. Немецкая линия обороны – Угра-фронт – была неприступна. Бои здесь имели затяжной характер, линия фронта проходила тут с начала 1942-го до марта 1943, когда поражение под Сталинградом заставило гитлеровцев спрямить линию фронта и эти места ими были оставлены.

     Вернёмся в 2013-й, к нашей поездке. Встреча назначена в Юхнове у дома Ромы в 8-30. Накануне лёг спать около 12-ти. А вставать-то в 3-30... и ещё на машине ехать суммарно часов 6-7 туда-обратно. Утром проснулся нормально. Окончил сборы. А коленки-то дрожат... туманище за окном. Но тепло - +7, т.е. никакого льда на трассе не будет. Покидаю уютный дом в холодную и сырую тьму.
     Стартовал на машине с велосипедом в 4-58. Вскоре позвонил Вася, спасибо, будит, звонок я сбросил. Туман такой, что по городу под фонарями еду лишь 60. Неуверенно сворачиваю на дятьковскую трассу, а там перед фарами вообще "молоко". Хорошо, пешеходов нет. Кое-как привык, еду 70. Встречки почти нет, попутная машина висит сзади где-то вдали, с моей скоростью. Еду только по разметке. После Шибенца слегка слетаю с асфальта на повороте у Фокино – и это я, знающий о нём. Не видно было вообще ничего. Ехать в тумане в первый раз нельзя вообще...
     Обгоняют пара машин, да и сам уж еду под 80. За Дятьково, замечаю что уже +2. Леса, тумана чуть меньше. Последних 10-15км брянской области без разметки, колбасит по ухабам. Без разметки еду не более 60. Догоняет тот товарищ что ехал за мной от самого Брянска, обгоняет, цепко сажусь ему на хвост метрах в 50-ти – он был моим "дальним светом" и ориентиром края дороги. В калужской области несмотря на туман, сразу втопили под 100 – хороший асфальт, да и что бояться – он-то впереди Он свернул в Людиново. Да и тут уж туман не такой страшный, можно было даже дальний свет включать. За первый час 71км, что немало. Этак я даже успею.
     Освещённый Киров, уточняю дорогу у первых утренних прохожих. Потом отличный асфальт – еду за мицубиси-лансером 100-110. Тоже, как ориентир поворотов дороги сам бы так не гнал. Температура 0. Отличный асфальт ушёл на Барятино, а мне до А101 – зона ремонта дороги, хотя тут явно лучше чем было летом. За пару км до А101, туман полностью кончается, будто его и не было. -1 за окном. Трасса необычно пуста. Дальний свет, 100-110. Иногда меня обгоняют, "как стоящего", наверно 150 едут. На Зайцевой Горе вижу первые отсветы чистого рассвета. -2 градуса. Машинка покрывается льдом после брянского тумана и сырости, даже датчики парктроника пищат при торможении – перемёрзли однако и они.
     Проясняющееся утро открывает покрытые инеем луга и стынущие на рассвете в ожидании скупого теплом октябрьского солнца леса. Понимаю, что еду с запасом минут в 50. В Юхнове сворачиваю на Ленина, делаю первое фото в безлюдном центре.


     Считаю повороты, вот он 3-й. Пятиэтажки обещанной нет. Немного кружу по городу, нет тут пятиэтажек. Пишу Роме смс – мол, какой адрес? Рома отвечает, возвращаюсь туда где был 15-20 минут назад – там 4-этажка, но улицы и номера домов не подписаны вообще.

     Встречаемся, знакомимся с Ромой, гружу велик Стаса. Как раз захлопнув крышку багажника, видим приехавшего Васю. Знакомимся Вася, его 10-летний сын Вова, и народ постарше – Стас и Игорь – вот моя компания на этот день. Около 8-30 отчаливаем от дома Ромы.

     Посещаем на машинах покрытый утренним инеем Суковский Плацдарм. На Р-132 после моста через Рессу есть поворот направо – грейдер. Рядом с перекрёстком (метров 50 от асфальта) памятник, направо отходит грейдер.


     Процитирую отрывок этой статьи:

     "Маленький Севастополь" Юхновской земли - именно так до сих пор называют, несуществующую ныне, деревню Суковка. Почему? Какие боевые действия велись здесь? Как жили люди рядом с линией фронта? ....
     6 марта 1942 года советскими войсками была освобождена деревня Шуклеево и предпринята попытка по освобождению деревни Суковки, но бои не прекращались. Немцы заняли Суковку и, используя удобную местность, укрепились. Подход к деревне советских войск был сильно затруднён. С двух сторон - природные укрепления (Угра и Ресса), а полоса между деревней и реками хорошо просматривается и обстреливается. Поэтому противник легко отбивал атаки наших войск. Неся огромные потери, 418-й стрелковый полк 133-й стрелковой дивизии занял оборону вдоль деревни в сторону вяземского шоссе. За неделю боёв они нанесли серьёзный урон противнику. Но расширить плацдарм нашим войскам не удалось. Участник боёв И.Ф. Павицкий вспоминал, что наши войска заняли часть деревни, а другая оставалась у немцев. Обе стороны занялись постройкой мощных укреплений. Немецкое командование стремилось, во что бы то ни стало, ликвидировать плацдарм. Непрекращающаяся перестрелка дополнялась частыми массированными налётами вражеской авиации и периодическими атаками гитлеровцев. Наши войска несли тяжёлые потери. Сотни воинов погибали и пропадали без вести в этих боях, а от деревни не осталось ни одного дома.
     В течении 11 месяцев насмерть стояли наши воины, захватившие плацдарм между правым берегом реки Угры и левым берегом реки Рессы и прочно закрепившиеся на западной окраине деревни. Во время боев на Суковском плацдарме наши воины совершили множество подвигов. Уцелевшие - при жизни, а погибшие - посмертно были удостоены правительственных наград. Старшему лейтенанту П.Д. Хренову было присвоено звание Героя Советского Союза.
     Д.И. Валовик, участник боёв за Суковский плацдарм, вспоминал: "Первый батальон 51-го полка занимал оборону по самой Суковке. Вся она была разбита. Ни одного целого дома, только стены школы. Нейтральная полоса между нами и немцами (40-80 м) заминирована и опоясана проволочными заграждениями. По всей деревне - окопы, траншеи, ходы сообщений. Особенно тяжёлая обстановка сложилась весной 1942 года. Реки вышли из берегов. Вода вплотную подошла к нашим окопам. Целое море разлилось. Солдаты очутились на небольшом пятачке земли. Боеприпасы, пищу и пополнение подвозили на лодках. А сколько враг потопил их!
     В эти дни вся страна следила за героической обороной Севастополя. Стойкость и отвага защитников черноморской твердыни были примером для каждого бойца, где бы он ни сражался. Гвардейцы, защищавшие Суковский плацдарм, стремились быть похожими на черноморцев. А ту частицу Советской земли, истерзанной, опалённой и политой кровью, солдаты назвали "маленьким Севастополем", как символ героической обороны.
     Вот такую историю поведан нам старый солдат. Вспоминал он и разные военные хитрости. Например, о танкетке, которая была у защитников Суковского плацдарма. Берегли они её, как мать своё дитя. Выкопали глубокий капонир, укрыли накатами брёвен, замаскировали. Ночами она выходила из укрытия, совершала "прогулки" вдоль обороны, как бы говоря шумом своего мотора: "Не суйтесь, немцы, у нас здесь танки есть"....


     Нужно посетить это место. С грейдера грунтовка уходит вправо – сначала ошибочно едем метров 100-150 туда. Но там лишь рассвет, иней, подбеливший молодые, под стать этому яркому и чистому утру, сосны. Останавливаемся в недоумении – дорога не очень торная, колеи.


     Сдаём задом на грейдер. Едем по грейдеру на машинах ещё метров 300. Видим информационный стенд – приехали. На стенде есть карта – см. фото.








     Надпись на плакате возле карт –

     Военно-историческая экспозиция воспроизводит основные черты немецко-фашистских оборонительных укреплений. С начала 1942г прилегающее к д. Суковке поле опутывала траншейная сеть с крытыми огневыми точками. Снеговые и бревенчатые валы (в летнее время -  маскировочные заборы) протягивались на километры. В мартовских боях 1942г советские войска, наступавшие со стороны р. Рессы, выбили противника из его укреплений и д. Суковки. Затем красноармейским частям пришлось отступить и закрепиться в низине, недоступной для наблюдения с немецких позиций.
     Передний край советского плацдарма, тем не менее, проходил в полосе прямой видимости врага. В период затяжных позиционных боёв обе воюющие стороны практиковали внезапные набеги на вражеские траншеи и артобстрел прямой наводкой. В сентябре 1942г советские войска в течение одной ночи подвели свои траншеи вплотную к противнику, вследствие чего последний отступил на 200м и утратил обзор на главные позиции русских, находившиеся за реки Рессой и Угрой. Боевые действия и инженерные работы на Суковском поле продолжались до общего отступления немецких войск в марте 1943г. Оборонительные траншеи были засыпаны только в 1980-е годы.


     Как сказано выше, 5-го марта 1942-го был освобождён Юхнов. С 6-го марта начались бои здесь, на Рессе. Наши войска (49-я Армия под командованием Захаркина) пытались закрепиться на левом её берегу, с тем чтобы потом использовать шоссе на Вязьму (ныне трасса Р-132) для прорыва кольца окружения 33-й Армии.

     А сейчас – мирно. Вот и обращается внимание на паутинки в белой морозной оправе, а не на лес с огневыми точками противника.


     Едем на машинах дальше. Кусочек трассы Р-132 (на Вязьму) от А101 до границы смоленской области преобразовал ремонт – и не узнать. Когда мы катили в майском велопоходе, тут были частые куски дороги, где машины ехали с нашей скоростью – около 20-ти. Сейчас же – асфальт просто шикарен. 120 на спидометре. Значит, 110 реально. А ощущение как 70-80. Новой фотки нет, но привожу старую майскую.


     Останавливаемся в Климовом Заводе у памятника. Множество фамилий.


     Решаем съездить сразу и в Слободку. Вскоре ожидается здесь движение олимпийского огня, так что спешим, пока не перекрыты дороги. Несколько километров в соседнюю смоленскую область по всё той же трассе. Каждые 500-1000м стоит пост  ДПС. А машины их – иномарки с московскими номерами. И не видел таких машин ДПС раньше.

     Наконец, уже оттаявшая от утреннего инея Слободка. На фото – церковь, у которой был похоронен генерал Ефремов 19 апреля 42-го. Справа, возле алтаря. По свидетельствам очевидцев, тело командарма принесли на жердях, но немецкий генерал потребовал, чтобы его переложили на носилки. При захоронении, проведенном с воинскими почестями, обращаясь к своим солдатам, он сказал примерно следующее: "Сражайтесь за Германию так же доблестно, как сражался за Россию генерал Ефремов".
     В 1946-м захоронение было перенесено в Вязьму. По преданию, памятник М.Г. Ефремову в Вязьме отлит из осколков снарядов и гильз, найденных в Поугорье. В самой же этой церкви был лагерь для военнопленных.


     На окраине Слободки, посещаем ещё памятник. Читал, что большинство похороненных тут (всего тут 319 человек) – найдены поисковиками у дороги Беляево-Буслава в Шпырёвском лесу. Но об этом речь впереди. А памятник открыт в 1975-м.


     Быстро возвращаемся в Климов Завод – дороги пока открыты. Удачно проезжаем обратно в Климов Завод, становимся у музея М.Г. Ефремова (выходные – воскресенье и понедельник, так что увы, мы в воскресенье в него не попали), собираем велики. Красный калужский сеат и бежевый брянский хендай освободились от велосипедного груза. Ненадолго. У Васи до Ромы в машине ехали 4 человека и 3 велика, четвёртый велик доставил в Юхнов Рома, а потом до Климова Завода - я. Но и разворот великов из чехлов – привинчивание педалей и т.д. – заняло какое-то время. Тут я понял, что 3 велосипеда + 3 человека способен был бы везти и я так что о велокреплении на машину больше думать не буду.


     Уже хотели ехать – как по трассе рядом пронеслось 2 колонны, машин по 15 в каждой. Сколько денег, времени и внимания уделяется всякой ерунде




     Потом проехала колонна "простых смертных" – машин 30, это те, кого затормозил олимпийский кортеж. Всё, дорога свободна – выезжаем и мы. Время – около 10-30. Метров 500 по асфальту в сторону Вязьмы, после чего сворачиваем вправо в сторону памятника М.Г.Ефремову – в ур. Горнево. Спереди назад – Вася, Вова, Стас, Игорь.


     Какая чёткая осень, какой яркий день! Солнце начинает немного греть. Желтеющие пейзажи. Листья уже существенно облетели здесь, а в Брянске – самое желтолесье! Осень здесь опережала брянскую дней на 5-10.




     Урочище Горнево. Дорога спускается к Собже. На этом мостике Витя Debr прокололся в майском велопоходе (7 мая). Поэтому, велики решили тут перенести.


     Машинного моста тут нет. Вскоре после нас, вброд тут проехали два мотоцикла "урал". Привожу октябрьскую и майскую фотки этого места.




     Чуть выше по течению, поработали бобры.




     Едем бывшим большаком Климов Завод – Кобелево. Через несколько сот метров после Собжи, подъезжаем к мемориалу.


     Что же случилось в окрестностях Горнево, Новой Михайловки в середине апреля 42-го? Как говорилось выше, 11 апреля командованием 33-й Армии было получено разрешение на выход из окружения 33-й Армии. Части её находились к тому моменту в треугольнике, образованном жд Вязьма-Брянск, Вязьма-Калуга и рекой Угрой. Острейшая нехватка боеприпасов, полуголодные люди, окружение. "Кочующий котёл", - так называют позиции 33-й Армии в марте-апреле 42-го. Снабжение шло лишь с помощью авиации, и то слабое, почти "никакое". В начале апреля немецкое командование усилило группировку окружающих ефремовцев войск до семи дивизий. 7-го апреля на подконтрольной ефремовцам территории (в районе Дмитровки) приземлился последний самолёт, - весна, нет аэродромов, всё потекло. У лётчика было задание - вывезти из окружения генерала Ефремова. Но Михаил Григорьевич отказался улететь на самолёте, сказав "Я с войсками пришёл, с войсками и уйду". В течение последующих дней, наша авиация действия войск не поддерживала. Дело в том, что немцы владели нашим аэродромом в Шайковке, а там уже к тому времени была бетонная взлётно-посадочная полоса. Наш же ближайший аэродром – в Мятлево – такой взлётно-посадочной полосы не имел, и весенняя распутица не пускала даже самолёты.
     После приказа на выход, в течение 2 дней части 33А собирались в район Шпырёво, чтобы оттуда идти в прорыв к частям 43А Голубева (в район Большого Устья или севернее по Воре), либо к частям 49А Захаркина (в район Павловского плацдарма). Подробнее о выходе из окружения можно читать здесь .
     Прилагаю довоенную карту этих мест.


     И довоенную карту с треком велосипедной части нашей поездки (от руки). Красным – наш трек. Об оранжевом – скажем впереди.


     И карту (далее об этом речь), отснятую из книги А. Пинченкова "Ржевская дуга генерала Белова"


     Выход частей из Шпыревского леса начался только около трех часов ночи 14 апреля, вместо запланированных 23 часов 13 апреля. 160-я дивизия должна была идти из Шпырева в южном направлении, пересекать дорогу Беляево — Буслава и далее через населенные пункты Родня и Пожошка на Шумихино. Параллельным курсом, должна была следовать 338-я дивизия, замысел был таков - 160-я и 338-я при отходе имеют хотя бы одну сторону, смежную друг с другом, защищённую соседом. 338-я была к тому моменту более потрёпанной в боях, чем 160-я. Да и люди, выходившие из окружения, уже месяц как недоедали, плюс бессонные ночи накануне выхода со Шпырёва, уход с уже несколько обжитых за последний месяц или более позиций в неизвестность. А что там будет, дойдут ли до своих?.... Вдобавок ещё и размочивший дороги месяц апрель. А какая обувь? – валенки, - тяжёлые, сырые. Да что там дороги – река Угра рядом. Ледоход того и гляди начнётся, отрезав пути к отходу за неё почти уже окончательно. Что делать? – долгожданный приказ на выход наконец отдан, и во что бы то ни стало, надо выйти к своим!

[Dron]

      Отсюда же:.

     Построение колонны 160-й дивизии было следующим: довольно сильный по численности авангард (около 400 человек), выделенный от 160-й СД, часть подразделений дивизии, оперативная группа штаба армии, главные силы 160-й СД, колонна легкораненых, обоз с тяжелоранеными и больными, небольшая по численности саней колонна тыла.
     338-я СД в соответствии с приказом командарма должна была выдвигаться правее 160-й СД, по дорогам, проходившим южнее населенных пунктов Родня, Пожошка, Малая Бославка и далее в юго-восточном направлении. Но командование 338-й понимало, что все деревни на её пути были заняты противником, а в её слабом состоянии вступать в бой в районе Беляево означало остаться там навечно. Именно поэтому, якобы заблудившись, к началу выхода дивизия заняла район юго-восточнее Жолобова недалеко от лесной дороги, которая напрямую выводила на маршрут 160-й СД. Движение одной колонной давало шанс на выживание, но существенно осложняло вывод всей группы войск.
     Во втором эшелоне должна была действовать 113-я стрелковая дивизия, являвшаяся арьергардом западной группировки войск. Ее задача заключалась в том, чтобы, сдержав натиск противника на рубеже Федотково, Семешково, Лутное, Красное, путем ведения боевых действий методом подвижной обороны дать возможность оторваться основной части окруженной группировки. Затем, под прикрытием своего арьергарда и различного рода заграждений, отойти в указанном направлении по маршруту 160-й СД.
     Описанный выше "маневр" 338-й СД не только «спутал все карты», но и привел к тому, что колонна 160-й СД, в составе которой следовали штаб оперативной группы армии и обоз с тяжелоранеными, превратилась в длинную, незащищенную со всех сторон вереницу частей и подразделений, которым в случае встречи с противником было бы очень сложно организованно принять бой. Двигаясь такой колонной, окруженная группировка войск 33-й армии резко снизила свои, и без того невысокие, боевые и маневренные возможности. Что получило свое подтверждение уже во время первого столкновения с противником на дороге Беляево — Буслава.
     Сбившись в одну общую колонну, бойцы и командиры двух дивизий продолжили движение в таком составе, не задумываясь о возможных последствиях. Да и что-либо изменить уже было невозможно: буквально через две-три минуты колонна была подвергнута сильному артиллерийскому и минометному обстрелу противником. Снаряды и мины рвались в самой гуще колонны, справа и слева от нее. Особенно в тяжелом положении оказался обоз с тяжелоранеными, который только начал выдвижение: повернуть назад было невозможно. Этот ад продолжался минут пятнадцать-двадцать. Потери частей были очень большими. Об этом и сейчас свидетельствуют двенадцать крупных по размерам ям, находящихся в 600–700 метрах от дороги Беляево — Буслава, где много лет спустя после войны были обнаружены останки бойцов и командиров, погибших тогда.
     Преодолев первые минуты смятения, бойцы и командиры, находившиеся в голове колонны и наименее пострадавшие от огня вражеской артиллерии, бегом устремилась к дороге Беляево — Буслава. Однако здесь их поджидал противник. Разгорелся жестокий бой. По всему периметру Шпыревского леса, на путях лесных дорог, и особенно на их перекрестках, занимали огневые позиции пулеметчики, были выставлены разного рода дозоры и секреты. Основная их задача заключалась в том, чтобы с началом выдвижения колонны частей 33-й армии вызвать огонь артиллерии, располагавшейся на огневых позициях у деревни Шумихино в районе высоты с отм. 202,3, и одновременно оповестить об этом специально подготовленные мобильные подразделения пехоты, усиленные танками и бронетранспортерами, находившиеся в Беляево и Буславе.
     Несмотря на сильный пулеметный огонь, примерно треть колонны смогла преодолеть дорогу Беляево — Буслава. Вражеская пехота под натиском наших бойцов была вынуждена отойти, большая ее часть была уничтожена. Однако на помощь противнику, оборонявшемуся в районе перекрестка Шпыревской дороги и дороги Беляево — Буслава, из деревни Беляево, расположенной всего в полутора километрах от этого места, успело прибыть до роты пехоты с двумя танками и несколькими бронетранспортерами.
     Около двух тысяч бойцов и командиров 338-й СД, оперативной группы штаба армии, ряда подразделений 160-й и 329-й СД, которым посчастливилось прорваться через дорогу, продолжили движение по направлению к деревне Родня. Эту часть колонны возглавлял генерал Ефремов. Противник не пытался преследовать прорвавшуюся группу, посчитав свою задачу на данном этапе выполненной: окруженную группировку 33-й армии удалось расчленить на две части, и обе они продолжали оставаться в кольце его окружения.
     Основная часть колонны, примерно около 4500–4600 человек, считая и обоз с ранеными, который перед началом выдвижения вместе с медицинским персоналом и охраной насчитывал 2650 человек, пройти через дорогу не смогла. Прибывшее из д. Буслава подкрепление, совместно с другими подразделениями противника, кинжальным огнем отбросило прорывавшихся в глубь леса. Врагу удалось намертво перекрыть дорогу не только в этом месте, но и на всем ее протяжении от Беляева — Буславы. К этому времени сюда подоспели еще несколько подразделений из других населенных пунктов. Попытки окруженных прорваться на других участках дороги ни к чему не привели, и они, понеся большие потери, были вынуждены отойти к Шпыреву, где по-прежнему находилась основная часть обоза с тяжелоранеными. Уже развиднелось, тем не менее противник не стал преследовать отошедшие группы наших бойцов и командиров, явно не желая вести бой в лесной чаще.
     Прорвавшиеся через дорогу Беляево — Буслава подразделения продолжили под покровом темноты продвигаться вперед, когда неожиданно по колонне был открыт сильный артиллерийский и минометный огонь, а на подходе к опушке леса 1 км северо-западнее д. Родня колонна была встречена сильным пулеметным огнем противника. В ходе короткого боя авангарду удалось уничтожить и рассеять противника, и колонна продолжила движение в направлении д. Пожошка.


     Засады, обстрелы, заслоны врага, часто с бронетехникой. Шумихинский лес, обстреливаемый вражеской артиллерией. Утро 14-го апреля. Днём отдыхали, если это можно так назвать, в лесу. Под покровом темноты - шли. Выход в Шумихинский лес казался удачей – ведь предполагалось, что "ещё немного, ещё чуть-чуть" – в Новой Михайловке уже наши. Эх, если бы это было действительно так. В конце марта, наши (53 СД 43А) в её окрестности ненадолго выходили, но были выбиты врагом. Накануне наступления до личного состава была доведена задача, которая заключалась в том, чтобы выйти к Новой Михайловке и там встретиться с войсками 43-й армии.
     Тем временем, в другой части армии, окружённой под Шпырёво, разведка доложила – вокруг везде враг. Состоялось совещание командования 113-й и 160-й СД, на котором было принято решение выходить из окружения в направлении села Песково, преодолев Угру в нём. Восточным берегом Угры, предполагалось идти в Большое Устье – предполагалось, что оно подконтрольно частям 43А. Тяжелейший маршрут.
     Обоз с тяжелоранеными, оставшимися живыми после боя у большака Беляево – Буслава, - теми, кто был в конце колонны раненых, или кого успели утащить с дороги когда по саням с ранеными поехали немецкие танки, и кого не покосили шедшие за танками автоматчики, было решено оставить в окрестностях Шпырёво, под присмотром армейских медиков и местных жителей, на милость немцев. Изможденные бойцы и командиры сами держались на ногах из последних сил, раненым помочь они не могли. Судьба обоза с тяжелоранеными и больными оказалась весьма трагичной. После того как он был захвачен противником, все тяжелораненые и тифознобольные были расстреляны. Остальные раненые бойцы и командиры были помещены в лагерь для военнопленных в Вязьме, где большинство из них погибло. В живых остались единицы. Читал, что поисковики не ночуют в шпырёвском лесу....
     Ночью на 15-е апреля колонна командарма совершала марш по направлению к Новой Михайловке. Но чем ближе подходила колонна к Новой Михайловке, тем тревожнее становилось на душе у бойцов и командиров. Грохота боя слышно не было, а это свидетельствовало о том, что частей 43-й армии здесь нет. Разведка, высланная по приказу командарма, через некоторое время вернулась, подтвердив самые худшие предположения: немецкая пехота с танками занимала оборону не только в Новой Михайловке, но и вдоль всего тракта Кобелево — Климов Завод.
     Скрытно, небольшими группами, бойцы начали покидать отряд командарма, в надежде на прорыв мелкими группами. Кому-то это удалось. Большая группа была целью немецких атак. Было нечего есть, ведь обоз остался отрезанным в Шпырёве. К тому же, обозлённость на командование Западного фронта толкала людей на действия не по уставу. А что по уставу? – держаться всем вместе, исполнять приказы, оружие не оставлять. В реалиях окружения, такой устав был опасен для жизней всей группы... ну да какой уж был. Было ли в уставе что-то о выходе из окружения?
     В ночь на 16 апреля колонна командарма предприняла прорыв через дорогу Кобелево — Климов Завод в районе Новой Михайловки и Ключика. Об этом говорится практически во всех воспоминаниях оставшихся в живых бойцов и командиров. В составе группы Ефремова осталось к этому времени не более семисот человек. Бой севернее Ключика был яростным. Полностью уничтожив оборонявшегося на подступах к деревне врага, группа во главе с командармом, также понесшая большие потери, пересекла дорогу севернее деревни и углубилась в лес. Останки погибших в этом районе воинов 33-й армии были перезахоронены в братской могиле у дороги, недалеко от бывшей д. Горнево, где сейчас стоит обелиск, посвященный командарму.


     Пройдя севернее Ключика, колонна под командованием командарма, в которой на тот момент насчитывалось уже не более шестисот человек, продолжила движение в направлении д. Малое Виселево, до которой оставалось не более полутора километров. Бойцам и командирам казалось, что для соединения с главными силами осталось совсем немного — выйти к р. Угра. Никто не знал, что противоположный берег, который казался всем спасительным местом, был занят противником (связи со штабом Западного Фронта в группе командарма уже не было). Деревня Костюково, служившая для всех ориентиром надежды, находилась в руках противника. Рано утром 16 апреля 1942 года, подойдя к реке и увидя спасительный противоположный берег, бойцы и командиры, не раздумывая, бросились в ледяную воду, в надежде переплыть реку и забыть о многодневном кошмаре окружения, постоянном риске быть захваченным в плен. Главное — доплыть! Но неожиданно с противоположного берега открыли огонь сразу несколько пулеметов противника. Не поняв, что происходит, бойцы и командиры еще некоторое время по инерции шли к воде, но когда рядом начали десятками падать их товарищи, сраженные вражескими пулями, поняли — здесь западня. Потеряв около ста человек убитыми и ранеными, людская волна хлынула обратно, теряя по пути своего отступления еще десятки убитых и раненых. «...Уже светало, — рассказывал Анатолий Сизов (пятнадцатилетний парень, житель д. Малое Виселево, примкнувший к отряду Ефремова), — и видно было, как Угра красной течет от крови. Красная вода просачивалась сквозь льдины. Вот рядом уже спасение за рекой, рядом свои! Все сразу прахом пошло. Нет! Верили еще. Шли за командармом, но раньше крылья за плечами шумели — теперь этого не было...».
     Снова немецкие атаки. Утром 16-го апреля, группа Ефремова (400-500 человек) движется обратно к Ключику. Неподалёку от него решили дождаться темноты. Для меня, как автора этого отчёта, сидящего в тепле у клавиатуры и перед цветной картой довоенной местности, непонятно, отчего было не пойти через деревню Городец на Большое Устье, которое было в тот момент (с конца марта) подконтрольно частям 43А. Не знали, видимо. Неужели бой у Костюково не был слышен в Большом Устье, до которого по прямой не более 2км?!... Да, пришлось бы при этом штурмовать немецкую линию обороны, ну так и 43А близко, помогут... Да и, как сказано выше, даже части отрезанной в Шпырёво группировки хотели выходить на Большое Устье, т.е. знали... А вот майор Третьяков позднее сумел вывести отряд численностью 17 человек в район Большого Устья, - засветло присмотрелись к расположению огневых точек, и ночью прошли... Возможно, группа командарма и шла на Большое Устье, но что-то (танки, пулемётчики, артиллерия) помешало её движению, группа побежала, но не на восток, а в ближайший овраг или перелесок, а движение голодных измученных людей было уже не подконтрольно военачальникам, если они сами в тот момент представляли, куда бегут... так и двигались обратно к Ключику.
     Теперь уже и резко разлившаяся Угра представляла собой очень опасную водную преграду, даже учитывая то, что значительная ее часть еще была скована льдом. Достаточно сказать о том, что уровень воды в ней только в течение 16 апреля поднялся на 70 см, а к 20 апреля — на 485 см!
     А что же та часть группы, оставшаяся у Песково? Шедшие в голове группы, самоотверженно бросились к реке, перебежали её по льду. Много погибло под огнём. Уничтожили оборонявшегося на том берегу противника. Но вражеская артиллерия и миномёты разрушили лёд Угры, преградив тем самым путь для остальной части группы. Примерно 300 человек достигли противоположного берега, из них в итоге 77 выйдут к своим. В основном, это части 113-й СД. Перейдя Угру, они разделились на 2 группы, для большей мобильности. Сбили противника с толку, двигаясь между Абрамово и Угрой, - враг ожидал что они будут идти лесом и устроил там засады. Из одной группы вышло 12 человек. Из другой – 65 (около половины - раненые), они выходили на Бочарово на Ворю (группа под командованием полковника В.С. Бодрова) в ночь с 17 на 18 апреля. Перед тем, в лесу севернее д. Ваулинки отряд был окружен противником. Однако бойцы и командиры подпустили пехоту противника поближе и уничтожили ее. Последние жертвы в группе Бодрова здесь были от наших же путь, при переходе линии фронта, на нашей колючей проволоке. Самое обидное. Это была наибольшая группа 33А, сумевшая прорваться через Угру к своим.
    А группа командарма решила прорываться в район действия партизанского отряда Жабо, для этого из окрестностей Горнево пересечь большак Юхнов-Вязьма между Тибейкино и Слободкой, уйти в леса. План был реальный...
      Отсюда же:.

     Проведя весь день и вечер 17 апреля в лесу северо-западнее Новой Михайловки, с наступлением ночи группа продолжила движение, обходя деревню с севера на юг лесом. Всю ночь командиры и бойцы медленно продвигались в выбранном направлении. Утром группа вышла в район примерно 1,5–2 км севернее д. Горнево. Было принято решение осуществить здесь дневной отдых, с тем чтобы с наступлением темноты продолжить движение.
     Неизвестно, что послужило причиной того, что противник обнаружил местонахождение группы командарма, которая вынуждена была принять бой. Преследуемая противником группа с боем продолжила свой путь в направлении д. Горнево. Здесь, в лесу восточнее деревни Горнево, группа вступила в свой последний бой с противником, где практически полностью погибла.
     В ходе ожесточенного боя с противником, окружившим группу с трех сторон, генерал-лейтенант М. Г. Ефремов получил тяжелое ранение и, потеряв возможность двигаться и активно сопротивляться врагу, застрелился из своего пистолета выстрелом в правый висок. Это произошло во второй половине дня 18 апреля 1942 года. Так оборвалась жизнь видного советского военачальника и безмерно уважаемого всеми бойцами и командирами человека, который выше всего ставил выполнение своего воинского долга перед Родиной, которой он беззаветно служил на протяжении всей своей жизни. Одновременно с ним застрелились еще несколько командиров.
     По имеющимся сведениям, в живых из группы командарма остались три человека: Анатолий Николаевич Сизов, деревенский мальчишка, прошедший с группой генерала М. Г. Ефремова весь этот путь, и две молодые девушки, судьба которых в силу различных обстоятельств так и осталась неизвестной, причем об одной из них неизвестно ничего: ни имени, ни фамилии. А вот о второй, наоборот, было известно немало. Речь идет о Елене Дмитриевне Снегиревой, которая чудом осталась жива и многие годы приезжала в день Победы в село Слободка Угранского района Смоленской области, выступала перед школьниками, рассказывала о героическом подвиге воинов 33-й армии, совершенным ими в этих местах зимой/весной 1942 года.
     Но самые интересные и важные сведения о выходе из окружения группы командарма сохранил для нас Анатолий Николаевич Сизов, в тот момент простой пятнадцатилетний деревенский мальчишка, ставший волею судьбы непосредственным свидетелем гибели командарма. Вот что он рассказал летом 1982 года М. М. Ефремову и С. Д. Митягину, этот разговор был записан ими на магнитофонную пленку и передается в том виде, как имеется:
     "Возле большака, в лесу, где видно Тарасовку, там сильный бой был. А после боя плотину перебежали, как, и не помню. Где перешли Собжу, не помню. Мы ее только по плотине могли перейти. Когда перескочили Собжу, охраны уже не было. Кто-то внятно сказал: ,,Все, охрана вся полегла". То, что командующий был ранен, я не видел. Мы тогда все, кто сопровождал его, кроме старших начальников, находились шагах в двадцати от Ефремова и его товарищей.
     И вот мы вышли к поляне на краю леса. Командующий там сел с комиссаром, напротив сели еще три человека. После этого генерал выстрелил... в себя. Тут раздались новые пистолетные выстрелы. Застрелился комиссар, который был одет в полушубок, застрелился тот, кто сидел возле Ефремова, напротив его, и был одет в кожанку, и еще двое начальников застрелились. Немцы были уже перед самой опушкой нашего леса. Это были автоматчики. Мы после пистолетных выстрелов упали все в снег лицом. Никакого сопротивления цепи немцев никто не оказывал, в них никто не стрелял. Здесь были все парализованы случившимся.
     Среди нашей группы были женщины. Я упал между двух женщин. Лежим. И тут в тишине раздались автоматные очереди и по нам, лежащим в снегу. Немцы били в тела в упор. Я почувствовал, как в нос ударил запах пудры. Видимо, одна из фашистских пуль попала в пудреницу моей соседки. Меня ни одна пуля не задела.
     После этого безжалостного расстрела нашей группы, когда немцы ушли, я приподнял голову и тихо крикнул: ,,Есть кто живой?" Отозвалась девушка — военная телеграфистка. Может, кто еще был жив, не знаю.
     Мы подбежали к генералу и комиссару. Я взял у убитого комиссара полкаравая хлеба, узелок с солью, планшет с картой. Потом из кармана вынул белые блестящие карманные часы, взял из руки генерала пистолет маленький, а из кобуры большой пистолет. Мы пошли с девушкой к Собже.
     Когда подошли к Собже, уже смеркалось. Сели там, я прислонился к дереву и уснул. Там и переночевали. Как только рассвело, мы спустились по крутому берегу к реке, там было повалено большое дерево, мы по нему перешли реку. Возле деревни Тарасовка спустились со склона и пошли через поле. Пошли, и только к лесу подходить стали, нас обстреляли немцы. В этом лесу мы остановились. Оказалось, в этом лесу стояла немецкая артиллерия. Мы там с 19 по 25 апреля просидели, а 26 — уже в плен попали.».

     Потом А. Сизов был угнан в Германию, освобождён французами, работал в Москве после войны, умер в 80-х. Вот ведь судьба человека, да... А генерал Ефремов – похоронен в Слободке у церкви, говорилось выше. Кто-то всё же вышел, были и такие судьбы людей.
     Больше месяца две армии, 43-я и 49-я, при поддержке авиации и артиллерии, пытались пробиться к окруженным и не смогли. А голодные, с одними винтовками и автоматами, почти без боеприпасов, бойцы и командиры 33-й армии десятками проходят к своим войскам через насыщенную оборону противника! Как такое могло случиться? Сказать о том, что 43-я и 49-я не вели здесь активных боевых действий, — ни в коем случае нельзя, о чем красноречиво свидетельствует журнал боевых действий 5-й Гвардейской стрелковой дивизии 43-й армии, воспоминания и документы о Павловском Плацдарме 49А. Жесточайшие бои, очень большие потери, а результата нет никакого. Видимо, оттого, что всё было слишком прямолинейно и читаемо противником, успевавшим всё прикрывать, быстро перебрасывая резервы. Немцы-то тоже не железные, с последних сил держались. А у нас часто получалось – "инициатива наказуема", "под лежачий камень – и вода не течёт", ноги-руки не казённые. А вот когда от твоей инициативы зависит твоя жизнь – совсем другое дело.
     Всего известны фамилии 178 бойцов и командиров 33А, которым к 10 мая 42-го удалось выйти к главным силам Западного фронта (43А или 49А). В район действия партизанского отряда майора Жабо, в составе отряда подполковника Кириллова вышло 670 бойцов и командиров 33А. Таким образом, получается, что из окружения, по имеющимся официальным данным, вышли 848 человек. Некоторая часть бойцов и командиров, по воспоминаниям ветеранов, смогла пробиться к своим несколько позднее и не попала уже ни в какие списки и доклады. Часть осталась на занятой врагом территории и вошла в состав партизанских отрядов. В любом случае, из 33А выжило тогда не более 1000 человек.
     Так, 20-го апреля 42-го закончился этот этап Ржевско-Вяземской операции наших войск. Фронт отодвинули от Москвы, но и народу положили... Будут потом и другие кампании, немецкие ( летняя – по зачистке немецких тылов от корпуса Белова и находящейся пока ещё (апрель 42-го) в полуокружении 39-й Армии) и советские ("Марс" например), имеющие целью освободить Ржев. Такой уж 42-й год – кто-то ещё "учился" воевать, но кто-то ведь и уже умел! Но ситуация в корне переломится лишь в феврале-марте 43-го, когда (в начале февраля) советскими войсками будет одержана победа под Сталинградом, немецкая группировка недосчитается сотен тысяч бойцов и будет вынуждена спрямлять линию фронта, когда и будет оставлен и Ржев, и "Угра фронт", и Зайцева Гора – обильно политые кровью советских войск, но так ими и не взятые боем.

     Вернёмся в 2013-й.  Едем по дороге за памятник М.Г. Ефремову в сторону ур. Новая Михайловка. Метров через 200-300 от памятника, в лесу слева от дороги находится тайник геокешинга (Вася отписался там 15.10.2013). Оставив все велосипеды в 10м от дороги в тех краях, идём его искать. Ищем его по координатам, но координаты ничего не дают, а лишь уводят отсюда вперёд на край поля, метров через 200. Хотя поиск шёл минут 20, возвращаемся почти к велосипедам - к останкам военных немецких блиндажей, раскопанных разного рода поисковиками, где Вася, тыча пальцем в непонятную расплывчатую распечатку на бумаге, с сайта геокешинга, и в край блиндажа, говорит что вот это место и надо копать, и первым касанием как фокусник достаёт из земли пакет.... С кем я связался   Записываем точные координаты. Смотрим содержимое.




     Блиндажи.


     Осматриваемся. Бесформенные железные останки, подошвы и голенища сапог, вероятно немецких, кости...




     Несколько костей (рёбра) укрыты ржавой сковородкой – могила...


     Крестик с надписью "Они тоже были солдатами". Останки немцев захоронены.


     Да уж, впечатляет... Берём велосипеды, возвращаемся в ур. Горнево. Там памятник, у дороги.


     Далее нужно открыть довоенную карту – см. выше. Юго-западнее Дегтянки, предположительно, находится место гибели 18 апреля 42-го последних десятков людей из отряда командарма Ефремова, в том числе и его самого. Едем краем леса, в надежде его посетить. Хотим найти следы копа и отметки той войны. Дорога идёт метрах в 20-ти вдоль опушки леса.


     Выходим на поле рядом. На тот момент, я ещё много не прочитал об этом (группа Ефремова шла восточнее Горнево, а Собжу перешла ниже по плотине), не видел этого репортажа . В общем, мне думается, искали мы чуть не там, а стоило проехать краем леса по оранжевому треку. Так я понял из репортажа, это же кажется логичным и прочитав Мельникова, и Пинченкова. Здесь же ничего не остаётся, как наслаждаться осенним лесом.




     Хотя и немецкую проволоку на старых соснах мы видели. Как сказал Вася, немецкая отличается от нашей тем, что не проворачивается вокруг своей оси. А нашу крутить можно.


     Что ж, возвращаемся на дорогу – бывший большак Климов Завод – Кобелево. Становится совсем тепло.


     Постепенно въезжаем в Климов Завод. Времени на поездку потрачено уже почти половина, километраж около 6 км пока. Понятно, максимальную задачу – с форсированием Собжи у её устья и выездом в Больше Устье нам не осилить, но Угру и Павловский Плацдарм увидеть надо. Метров на 30 выезжаем даже на асфальт, откуда потом по грунтовке в луга поблизости от Климова Завода. Кстати, присмотримся к фото. На мой взгляд, репортаж с места гибели Ефремова снимался впереди слева. В следующий раз, надо проехать той кромкой леса (оранжевый трек на карте).


     Небольшая низинка.


     И остановка – чуть перекусить и сверить карты. Припекает – снимаю куртку, остаюсь в свитере.
     По этой фотке, репортаж вероятно снимался в лесу, что на фото за головой Стаса.


     Потом проехали что-то вроде фермы, кусок ровной целины по полю без дороги. И вот, наконец, выезжаем на отличную накатистую грунтовку в сторону Угры. Плавный спуск, попутно-боковой ветер.




     Одна из Васиных фоток меня.


     Урочище Лукановка. Пруд.


     Далее – единственная на нашем пути водная преграда без моста. Речка Рудянка. Ребята притормозили. А у меня в машине кроссовки вторые лежат, до машины всего часа 3 Переключился пониже – проехал на своих узеньких сликах не только речку, но и растоптанную коровами грязь после неё, ноги сухие. Ребята тоже речку переехали – дно песчаное.


     В Лукановке памятник на месте захоронения 4 бойцов 21-го апреля 42-го. Ефремовцы, видимо. Возможно, двигались в сторону Павлово.


     А живописно наверное было в Лукановке...


     Дорога продолжала вести к Угре. Остановись, мгновенье! Фото передают лишь внешний вид, есть ведь ещё и внутреннее ощущение! Помню своё ощущение – хотелось стать большой-большой губкой, чтобы впитать в себя всё, что меня окружает, и потом нести это в себе хотя бы некоторое время. Но есть хотя бы фото, и то хорошо  Прочее должен попытаться передать этот отчёт






     Ненадолго въезжаем в лесок. Пару раз спешиваемся возле грязей.




     Эта синева справа за деревьями неспроста.


     Спуск – и вот она, Угра. Ядрёно-синее холодное чистое октябрьское небо отзывалось тёмной синевой воды, с островками торчащей рыжей травы посреди. Лес тоже был какой-то рыжеватый, под стать той траве, хотя листья в нём уже осыпались. Вот манит и манит сюда, аж с самого мая, когда оказался тут впервые, ну что ты будешь делать!


     Родник. Кто не верит – вот надпись




     Едем вдоль берега выше по течению. Ровная твёрдая грунтовка метрах в 30-50-ти от воды.






     Доезжаем до памятника лыжной роте 43-ей Армии. Здесь погибло более 200 человек, но обстоятельства, к сожалению, неизвестны. Видимо, судя по схеме на памятнике, были окружены в болотце за памятником, где и погибли. Март или апрель 42-го, очевидно. В книге Ю.Б. Капусто "Последними дорогами генерала Ефремова" (с. 222) говорится о том, что Кириллов вспоминает как к ним, окружённым бойцам 33А, прорвался лыжный батальон 43А. Прорвался без потерь. Но очевидно, это не они. Хотя, про выходящих из окружения лыжниках 43А совместно с частями 33А я ничего не читал, вывод – возможно, те лыжники отходили к своим обратно сами?....










     Угра и вид от неё на памятник лыжной роте




     На лавочке у памятника устраиваем обед. Минут через 20, около 15-ти часов, отчаливаем дальше – выше по течению до устья Собжи.


     Близость от Москвы – постоянные самолёты в небе.  Часто сразу по несколько штук.


     Ещё метров 500 – и вот оно, устье Собжи.






     А так Собжа выглядела с воды в байдарочном походе по Угре 15-го июня 2013-го.


     Спускаюсь к Собже. Местами глубокая. Вид с Собжи на Угру.


     Метров на 20 выше по течению, она – быстрый ручей.


     Ещё чуть выше – лежит дерево через речку, к дереву снизу привязана лодка. Перехода на тот берег Собжи, кроме лежащего дерева, по которому впрочем тоже часто не ходят, я не видел. Если б ехали Васину "задачу-максимум", нам бы нужно было по нему идти. С великами кажется реально.


     Ещё чуть выше – Собжа громко журчит, в этих краях она сливается из двух проток. Тут высокие кусты, крапива летом будет выше меня ростом, выше по течению – ещё сложнее идти.


     Всё, быстрее к ребятам, вернее быстрее их догонять. Скоро снова останавливаемся, подходим к реке.


     И теперь уже держим курс обратно вдоль Угры на Павловский Плацдарм.

[Dron]

     Приехали. Военно-мемориальная тропа «Павловский плацдарм».


     Карта-схема




     Небольшая справка. Информация со стендов на Павловском плацдарме.

     Осенью 1941 года, с началом немецко-фашистской оккупации, вдоль р. Угры начинает сооружаться укрепительный рубеж «Угра-фронт», протянувшийся западнее г. Юхнова на 35 км. Правый берег реки захватчики рассматривали как оптимальную позицию для своего размещения предстоящей зимой, после взятия и разрушения Москвы. У ворот советской столицы немцы были разбиты, но с выходом Красной Армии к Угре в марте 1942 года ее освободительное шествие застопорилось. В течение полутора месяцев советские войска шесть раз пытались прорвать «Угра-фронт» и пробиться в область, занятую в тылу врага войсками 33-й армии генерал-лейтенанта М.Г. Ефремова.

     3-20 апреля 1942 года у деревни Павлово осуществлялась последняя из этих попыток силами частей 49-й армии генерал-лейтенанта И.Г. Захаркина. Бои развернулись на фронте в 5-7 км. При острейшем дефиците боеприпасов у Красной Армии, была найдена возможность обрушить на противника тысячи орудийных выстрелов и массированные удары авиации. Редкий случай: донесение о захвате нескольких домов, о продвижении на 200 м направлялись лично И.В. Сталину и в штаб А. Гитлера.

     Деревня, протянувшаяся по правому берегу Угры метров на восемьсот, была взята советскими воинами в первый же день боев путем внезапного скрытного броска. В целом же прорыв «Угра-фронта» не удался, и стоил больших людских потерь. В отдельные дни погибали до двухсот солдат 49-й армии. Наступавшая непосредственно у Павлово дивизия только убитыми потеряла 545 человек. Немцы, со своей стороны, были вынуждены израсходовать все тактические резервы. Одновременно в считанных километрах от Павлово врагу удалось ликвидировать группу М.Г. Ефремова. 17 апреля 1942 года начался ледоход.

     20 апреля 1942 года И.В. Сталин издал приказ о прекращении всех наступательных действий. Московская битва закончилась. 49-я армия перешла к обороне по левому берегу Угры. Деревня Павлово и половина прилегающего поля были удержаны за рекой в качестве плацдарма. Периодически сменяясь, количеством от батальона до полка, бойцы разных частей держали оборону на Павловской плацдарме. Сквозь сплошные и многорядные укрепления противника осуществлялись вылазки в его тыл, к плацдарму выходили уцелевшие бойцы-ефремовцы. Решая отдельные местные задачи, воюющие стороны нередко предпринимали атаки. Всего в районе деревни Павлово погибло приблизительно 2 300 советских солдат. Ощутимые потери понесли и немцы при неоднократных попытках вернуть этот «пятачок». Линия фронта держалась здесь до марта 1943 года, когда стратегическое поражение под Сталинградом вынудило немцев снять все войска с угорского рубежа.


     Многочисленные стенды, воссозданные объекты обороны – траншеи, колючка (немецкая, советская, современная российская), ежи. Столько колючки, что страшно проколоть кроссовки и колёса, она тут, кажется, везде. Колючка наших дней, равномерно удерживаемая хиленькими колышками, не внушает доверия, её фото даже не привожу... кажется, подойди с кусачками – и проход открыт. А вот то что недоржавело за 70 лет – кажется крепче и сейчас. На фото – немецкая траншея.




     Здесь наши части форсировали Угру. Тогда берег был безлесным. Форсировали по льду, летом преодолевали Угру в лодках.




     Ещё с байдарочного похода, вид с воды. Подходя, метров за 300-400 до этого места, виден кусок берега без зелени – это место.

     А вот и оно само.


     К велосипедам!


     Подъезжаем к Павлово. Дорога нырнула в овражек и вывела к реке. Предвечерняя Угра, обрамлённая сотнями мелких деревцов, ещё не сбросивших листву, как свечек, была наиболее красива в этот день! Что-то трагично-прощальное было в этом убранстве. "А ведь мы с нею больше в этот день не увидимся," – смекнул я.






     Ещё фото с байдарочного похода. Вот отсюда я сделал предыдущие фото.


     В Павлово постоянно ощущался запах диких яблок. До войны, тут был большой колхозный яблоневый сад. Сейчас же, тут на каждом шагу выросли дички, которые в этот год отлично плодоносили.


     Могилы советских воинов. Обнаружены поисковиками и обустроены совместно с сотрудниками нац. Парка "Угра"




     В среднерусский пейзаж вросли реконструированные ежи.


     Реконструкция деревни Павлово – останки изб (печи), колодец.




     Линия обороны Красной Армии








     Вечереет. Выдвигаемся в сторону наших машин.




     Грунтовкой едем в Стененки.


     Асфальт на трассу


     Немного трассы – и мы у машин. Ещё немного – и мы у Ромы. Около 18-10 выгружаю велик Стаса – всем пока и до новых встреч!!! – лечу домой.

     Сделал остановку у мемориала в Барсуках, что на трассе А101 - на Варшавском шоссе, заметил его, ещё когда ехали в байдарочный поход. Информация с Викимапии:


     С 1987 г. в Барсуках стоял памятник в форме стелы. Он был установлен по инициативе калужских ветеранов 154 стрелковой дивизии 50-й армии. А до этого? В 1982 г. долговцы установили скромную плиту, сделанную своими руками. Плиту установили на месте старой клумбы. В 80-х годах сюда пришли поисковые отряды из Москвы, Калуги, Обнинска. Более 4,5 тысяч останков наших воинов были преданы земле со всеми почестями. 147 из них возвращены имена. Ведь война обделила этих солдат всем: их даже не зачислили в списки погибших.
     В начале февраля 1942 года немцы атаковали д. Вышнее и д. Сицкое и перерезали дорогу к высоте 186,1. Дивизии советских солдат оказались в окружении, но продолжали вести бои. Противник подтягивал резервы. Для наших воинов сложилась смертельно опасная ситуация: нет боеприпасов, горючего. От бомбежек и минометного огня появилось много раненых. Питались мясом убитых лошадей. Когда у штаба исчезла надежда на помощь извне, решили прорывать окружение своими силами. Ночной атакой решили сломить сопротивление противника в долине р. Пополта и соединится с главными силами нашей армии. Немцы освещали все вокруг ракетами и били из автоматов и пулеметов почти в упор. Представить все, что здесь могло твориться, человеческому разуму, наверное, весьма сложно. Осталось только одно направление – прорываться на д. Вышнее. Вот как рассказывает об этом прорыве в своем письме жена командира генерал-лейтенанта Я. С. Фоканова «... это был настоящий ад! Все вокруг ревело и грохотало. Перед собой и рядом невозможно было ничего рассмотреть. Вокруг все было во взрывах и трупах солдат. Приходилось пробиваться по сплошному ковру мертвых тел. Казалось, что никто не сможет уцелеть в этом аду...». Но выбора нет. Только вперед. Утопая по колено в снегу, и ведя непрерывный огонь, шли бойцы в атаку, чтобы соединиться с главными силами армии. Оставшиеся в живых рассеялись по лесу.
     Сопротивление противника было сломлено и на рассвете 15 февраля 1942г. соединились с основными силами 50-й армии. Наши современники называют окрестности, прилегающие к деревням Барсуки, Вышнее, Девятовка, а также поймы бывшей речки Лидии и Пополты «Долиной Смерти». Говорят, что эту местность так впервые назвал генерал Белов П. А. Тот самый генерал, конникам которого в 1942 г. в этих местах был обеспечен проход через Варшавское шоссе для развития дальнейшего наступления на Вязьму. «Долина Смерти» - это напоминание о тех, кто навсегда остался в ней лежать, кого нельзя забывать.


     Более 8000 бойцов и командиров Красной Армии, - гласит надпись на мемориале. Наши пытались отрезать немецкую Юхновскую группировку, но были окружены противником сами. Напоминает окружение Вязьмы... и временной отрезок глубокого прорыва во вражеский тыл – тот же.  Один почерк. Один итог. Одна ответственность. Вернее, безответственность штаба Западного Фронта.






     Поражённый увиденным, еду дальше, теперь уже домой. Машин на порядок больше, чем утром, скорость под 90. Быстрее – только у тех, кто обгонял через сплошную. Я собирался подъехать ещё и к воронке у Зайцевой Горы, но в сумерках и в одиночку решил этого не делать.
     За время пути до Брянска, предпринимал 3 неудачных попытки заправиться 92-м – его нигде не было, потом наконец понял что доеду и так. Около 21-30 был в гараже. От Кирова ехал уже не очень уверенно, около 70-80-ти, никого не обгонял, останавливался размяться несколько раз. С непривычки долго быть за рулём, сильно затекла шея. Да и три с половиной часа сна начинали давать о себе знать.
     А в Брянске до 12-ти стоял туманище. Погода всё-таки разная какая оказалась!

     Выводы - отличная компания собралась на спортгене! Надо чаще встречаться. Для меня – брянца – такой формат кажется оптимальным – еду на 2 дня. Кататься немного день 1, потом грузиться в машину и ночевать где-то около неё, кататься день 2 и домой так чтоб засветло проехать почти всё. Не люблю много встречки в темноте. Мой путь до Ромы – 208км, а васин – 90км. Ну, либо искать автостоянки в Юхнове или Вязьме. Мемориал в Барсуках даёт повод к новой авто-велопокатушке, со стартом в Мосальске. Очень жаль, что никто не смог составить компанию с Брянска (я размещал на форуме предложение поехать на 2 дня, - первый день осмотреть Зайцеву Гору и Гнездиловскую Высоту, второй – участвовать в этой покатушке). Поверьте, оно того стоило! Ну да ничего, надеюсь, всё ещё впереди!

Трек
Литература, фото, видео по истории 33А
Обсуждение на спортгене

[Debr]

   Прочитал отчёт. Что хочется сказать:

1.  Я прочитал довольно много отчётов и повествований о велопоездках - на других велофорумах, личных сайтах, конкурсах отчётов. И понял, что каким бы грандиозным ни было мероприятие, каким бы ёмким или лаконичным ни был текст, о нём рассказывающий, описываемое обретает смысл лишь тогда, когда у велопоездки была идея.
   Отчёт Андрея объёмен, детализирован, узкотематичен - это, по сути, краеведческий материл, но настолько важный, что события, происходившие на этой сравнительно небольшой местности, имели такое же определяющее значение на ход ВОВ, как и Сталинградская битва. Только про последнюю написано куда больше, и понятно, почему.
Но идея в нём (отчёте) точно есть. Есть, что и для чего так подробно рассказывать пишущему. Есть о чём читать читающему. Мне было интересно прочитать, тем более что автор пару раз упомянул и мою суетную голову, что приятно.

2.

В конце 2012-го я начал читать форум спортген. Очень запомнились и поразили Васины отчёты о поездках  в Поугорье (особенно, этот , этот и этот ). Сколько моментов из истории Великой Отечественной я узнал за прошедший год, а ведь начальной точкой в этом познании были именно эти отчёты. Вот почему я говорил, говорю, и буду говорить, - пишите больше. Знаете – пишите. Завтра сюда придёт новый участник и скажет Вам СПАСИБО! А послезавтра – родственник кого-то из тех, кто жил в описанных Вами местах, либо изучал их историю, и дополнит Вас. А лет через 20 Вас прочитает Ваш сын, его друзья... Продолжать?

Во-первых: не каждый может так сказать.
Во-вторых: небольшая цитата из удивительной, когда-то прочитанной книги Расула Гамзатова:

"Мой аул - Цада! А это значит - огонь! Однажды человек из другого аула спросил меня:
     - Откуда ты, парень?
     - Из Цада.
     Собеседник заметил:
     - Сначала прочитай свои стихи, тогда я скажу тебе, из огня они или из холодной золы.
     Сомнения одолевают меня. Не надеваю ли я бурку, когда уже кончилась непогода и солнце вновь показалось из рассеивающихся туч? Не запираю ли я сарай на замок после того, как воры уже угнали быка? Не рассказываю ли я то, что все слышали много раз? Не зову ли я в гости людей, которые только что вышли из-за гостеприимного праздничного стола? Нужно ли мне писать мою книгу?
     - Если можешь не писать, не пиши.
     - Могу ли я не писать? Может ли не стонать больной, когда ему очень больно? Может ли не улыбаться счастливый? Может ли не петь соловей в молчании лунной ночи? Может ли не расти трава, когда семечко уже лопнуло в сырой и теплой земле? Могут ли не расцвести цветы, когда бутоны уже обогревает весеннее солнце? Могут ли горные ручьи не течь вниз, к морю, когда уже тают ледники и вода кувыркает камни и мчится с грохотом? Может ли костер не гореть, когда ветки высохли и пламя уже охватило их?" (Р. Гамзатов "Мой Дагестан" гл.: Талант.)

Для себя: главным мерилом слова пусть останется честность с самим собой и самодисциплина: "Если можешь не писать, не пиши" Или...

[Dron]

Спасибо на добром слове!

Зачем я его написал такой большой и многоцитатный? – я и сам разбирался в том, что же там произошло, так потихоньку отчёт и рос. Какие люди, природа, погода, что из этого следовало и могло следовать. Да, на эту тему есть специально ей посвящённые книжки, на которые я ссылаюсь. Я подумал, что чем читать их несколько месяцев, лучше привести некоторые отрывки здесь, чтобы чтение заняло час-полтора. Заинтересовавшийся откроет первоисточник, он не сочтёт эти полтора часа за потерю времени, по сравнению с прочтением целой книги. А прочие и полтора часа тратить не станут, - я вначале ясно даю понять, что из себя этот отчёт представляет.

Ещё одна цель этого отчёта – немного ввести в курс будущего повествования тех, кто будет читать отчёт о майском велопоходе. Там и без этих подробностей текста много будет, - попытался заранее чуть разгрузить его. Первую цитату перенёс из него полностью.

Да, ну и не прочти я когда-то об этих событиях в отчёте о велопоходе сам – так бы и по сей день не знал ни об Угра-фронте, ни о 33-ей, да и 42-й год раньше был в моём представлении годом топтаний на месте без особо кровопролитных боёв. Оборона и с одной, и с другой стороны... Вот чему только ни учили на истории, а о таких вещах узнаю отнюдь не на уроке. Оттого и говорю, что тот, кто имеет что сказать, обязательно должен это сделать.

[Спутник]

 Ждём теперь отчёт о майском велопоходе. Как и обещал будет сюрприз для наших путешественников! 

[Zakhar]

Спасибо за отчет, Андрей!  Классно написано, было очень интересно читать. Согласен с тобой в том, что поездки "по местам...", имеющие историческую подоплеку - самые интересные.

[Dron]

Очень хочется повторить, хотя идею дома пока не озвучивал 
На 2 дня.
Как-то так.
День1 - в 7-8 утра на машине с Брянска, до Зайцевой Горы. Посетить музей и воронку (150км от моего дома, т.е. 2,5ч на машине, 2 часа там). Может, при желании, посетить ещё и Гнездиловскую Высоту (+3 часа) - тоже на машине. Потом по А101 при движении останавливаться у всех мемориалов, а их там немало. Т.е. от Зайцевой Горы до Юхнова ещё 1,5ч. Далее, если посещали Гнездиловскую Высоту - то искать место ночёвки рядом с машиной где-то на Угре, а если не посещали - заехать куда-нибудь в Беляево и прокатиться часа 4 вдоль Угры выше по течению, вернуться к машине, уложить велики в машину, искать место ночёвки.
День2 - как можно раньше выехать (как рассветёт) - и на машине в сторону Климова Завода, там машину оставляем часов на 7 (50-70км без асфальта) и на велосипедах осматриваем то, что было выше в этой теме, + посещаем "командный пункт" и попробуем предпринять попытку проехать дорогами ефремовцев в сторону большака Беляево-Буслава. В общем, хочется проехать теми дорогами Поугорья. Порядка 17-30 стартовать на машинах в сторону дома. Ездить за рулём в темноте не очень люблю, хотя б не больше часа темноты за рулём...

Ещё 1 желающий будет? Выберем время в октябре. А может, и ещё 1 машина?